Найджел Рейбак. Эра Шумахера

С потерей журналов «Формула» и «F1 Racing» доступ русскоязычного читателя ко всяким правильным статьям затруднен. Спасение есть, скажем, на англоязычных онлайн-журналах. К примеру, autosport.com (экс-atlasf1), даже с учетом перехода под крыло Haymarket, сохранил достаточно взвешенный подход к своей редакционной политике. К сожалению, формат блога не позволяет переводить гигантские материалы а-ля интервью Биранит Горен у Мэтта Бишопа в стиле Мэтта Бишопа. Но все же. Вот как пишет Найджел Рёйбак в журнале Autosport. Из серии «Лучшие публикации года».

Заранее извиняемся за шероховатости перевода – это попытка сохранить текст как можно ближе к оригиналу.

Спустя четыре дня после последней гонки Михаэля Шумахера (Michael Schumacher) из Бразилии пришла новость о том, что Росс Браун (Ross Brawn) и Паоло Мартинелли (Paolo Martinelli) также уходят из подразделения Формулы-1 Ferrari. Учитывая назначение на пост технического директора Марио Альмондо (Mario Almondo), и замену Шумахера на Кими Райкконена (Kimi Raikkonen), в 2007 году все очень сильно изменится.

Как проявит себя в Ferrari Райкконен? Я бы сказал, довольно хорошо. Он так же быстр, как и любой другой, но у него будет надежность машина такая, какой он никогда не видывал. Добавим превосходство Ferrari в понимании покрышек Bridgestone (которые в следующем году будут использовать все), переход Алонсо (Fernando Alonso) из Renault, и отсутствие у «реношек» явного первого номера, и на этой стадии мы получим, что Кими является фаворитом в борьбе за чемпионство. Конечно, если его не побьет Масса (Felipe Massa).

Из того, что говорит Фелипе, следует, что в эру после Шумахера командных приказов уже не будет. Вероятно, он знает, о чем говорит, и в таком случае это означает серьезный отход от тех принципов, на которых строилась работа последних 10 лет. Мне трудно представить, что команда будет выстроена вокруг Райкконена так же, как это было с Шумахером, но кто знает. Если Кими сделает нечто вроде той работы, которую выполнял Михаэль, и добьется чего-то подобного, они – и тиффози – несомненно окружат его заботой.

Однако на подиуме уже ничего подобного не будет. После гонки лицо Райкконена не говорит вам ничего. Он загорелся? Был дисквалифицирован? Победил? Кимстер сохраняет свои эмоции для часов отдыха.

Со временем стало все более распространенной нормой, когда победитель Гран-при выглядит на подиуме довольным собой, и это всегда доставляло удовольствие – даже после скучного полуторачасового доминирования – видеть неприкрытую радость Михаэля. Девяносто один раз он стоял на высшей ступеньке, и всегда выглядел как человек, победивший впервые.

И хотя он не появлялся в присутствии Айртона Сенны (Ayrton Senna), все-таки, с непревзойденным багажом достижений, он доминировал в паддоке, всегда
привлекая фотографов, проскакивая из боксов в моторхоум. С самого начала своей карьеры Михаэль выяснил, как стать пилотом современной Ф1. На самом деле, он опережал свое время.

Пятнадцать лет назад, если кто-то хотел проинтервьюировать Сенну или Проста (Alain Prost), он просто задавал вопросы гонщику. В Монреале в 1992 году я задал вопрос Шумахеру. «Поговорите с моим менеджером», — был ответ. Жестко, если не грубо.

На самом же деле поговорить тогда с его менеджером было проблематично, потому что Вилли Вебер (Willi Weber) вел финансовые переговоры с местным художником, который хотел, чтобы Михаэль подписал копии довольно хороших картин, которые он написал. Вы понимаете, разговор был о чистом нале, и когда бедный автор вытряхнул все свои карманы, этого хватило на девять подписей. Вебер пожимал плечами: слишком мало. Моей первой мыслью было: «Как пошло!» А второй: «Насколько же богатым Вилли собирается сделать Михаэля».

В течение какого-то времени это все проявлялось… открыто, так скажем. Спустя два года Шумахер был на пути к своему первому чемпионству, и, как и многие молодые пилоты Гран-при, наслаждался недавно обретенным благополучием. Как-то мы ловили такси в аэропорте Монреаля, и показался «бесконечный» белый лимузин. В сиянии золота и крокодиловой кожи появились Михаэль и Вилли, свеженькие, только что прибывших из Нью-Йорка. Они не особенно напоминали очередных звезд Формулы-1, стоящих в очереди с остальными в ожидании возможности сделать шокирующе-неполиткорректное замечание. Со временем, конечно, Михаэль стал более изысканным, а его ранние отступления от стиля, вероятно, связаны с порой его ученичества на спорткарах Mercedes, когда молодые таланты публично появлялись в кожанках.

Еще до того, как он окончательно освоился в машине Ф1, станло ясно, что Шумахер является одним из особых талантов. Перед тем, как покинуть Спа в 1991 году (когда он дебютировал за Jordan), мне позвонил мой коллега Квентин Спёрринг (Quentin Spurring), который следил за карьерой Шуми в спорткарах. «Говорю тебе, — сказал он, — этот малец будет чемпионом мира…»

Остановка Михаэля в Jordan была короткой – всего одна гонка, потому что в контракте была зацепка. Квалифицировавшись седьмым на своем первом Гран-при, он заявил о себе, и сразу же возник спрос. В Монце, в следующей гонке, борьба за его услуги – при посредничестве Би.Си.Экклстоуна – велась вплоть до раннего утра пятницы.

Спустя несколько лет, когда Шумахер уже стал чемпионом мира, я спросил Берни по поводу той ночи переговоров. Он некоторое время помолчал… «Эти люди, которые управляют командами, они начинают думать, что гениальны – что без них ничего не двинется с места.

Им повезло, что я оставался с ними всю ночь в Монце и убедил, чтобы они взяли Шумахера. Во-первых, мне пришлось убедить Бриаторе (Flavio Briatore) и Уокиншоу (Tom Walkinshaw) – Том хотел Брандла (Martin Brundle), или кого-то еще, а Флавио сомневался, и не желал слушать аргументы, потому что… как его, Морено (Roberto Moreno) там был, и у них был с ним контракт. Шумахер не хотел борьбы, а его менеджер думал, может ли он уйти куда-то еще. В итоге, я сказал Шумахеру заткнуться и идти в постель. Я сказал, «когда ты проснешься утром, ты будешь пилотом Benetton». Именно так и произошло…»

«Факт в том, — продолжил Берни, — что в то же самое время я убеждал Сенну пилотировать за Ferrari. И это снова было на Вилла д’Эсте. Все было в порядке – они просто должны были договориться, и работать. Но люди, управлявшие в то время Ferrari, не блистали умом, и позволили ему сбежать. Контракт был бы подписан, я вам говорю, но они упустили его. Если бы они завершили сделку, удача к Ferrari пришла бы намного раньше».

Это и впрямь так. Но поскольку этого не произошло, все случилось годами позже – когда появился Шумахер.

В своей первой гонке за Benetton Михаэль финишировал пятым – впереди лидера команды Нельсона Пике, которого он к тому же опередил и в квалификации. И это о чем-то говорит, как и финальная квалификация в Сузуке, где он попал в крупную аварию.

«Я усадил его, — говорит профессор Сид Уоткинс (Sid Watkins), — и сказал: «Ты хорошо выглядишь, Михаэль, но если ты будешь продолжать в том же духе, ты будешь хорошо выглядящим трупом». Он был очевидно талантлив, но в те ранние дни я чувствовал, что он иногда слегка переходит за грань.

Он ничего не сказал, только выслушал и кивнул. Затем он взял запасную машину – и поехал еще быстрее, чем до этого! Это впечатлило меня, должен сказать. Я подумал «этот парень из чемпионского материала»».

Спустя ровно год после своего дебюта в Формуле-1 Михаэль выиграл Гран-при Бельгии, но еще до этого Айртон Сенна определил его как будущую угрозу. На первом кргуе в Маньи-Кур Шумахер дерзнул атаковать его, в шпильке Аделаида. Benetton ударил McLaren, что привело к немедленному сходу, и Сенна был весьма недоволен.

«Спустя несколько кругов, — вспоминает Джо Рамирес (Jo Ramirez) – гонка была остановлена из-за дождя, и пока гонщики ждали рестарта, Айртон – уже переодетый – пошел поговорить с Михаэлем на стартовой решетке. Он вынес ему строгое предупреждение. Я мог видеть их на расстоянии, мог видеть, как Михаэль кивает головой, говоря: «Да, сэр, нет, сэр…» Айртон вернулся полностью удовлетворенный собой и заявил: «Здорово! Я уделал его, пока он опять не сел за руль!»»

На следующий год, в Имоле, Сенна погиб, пытаясь сдержать более быстрый Benetton Шумахера. Когда не стало Сенны, и ушел Ален Прост, Михаэль оказался в ситуации, когда нет конкурентов, в плане таланта, и выиграл чемпионат и в 1994-м, и в 1995-м годах. Однако распространялись слухи о его переходе в Ferrari.

На Хунгароринге некоторые из нас были на неформальном обеде с Михаэлем, и хотя он был очень аккуратен, не позволяя ничего лишнего, разок все-таки обмолвился: «Меня не очень расстраивает наличие конкурентоспособной машины, которая иногда не финиширует. Что я не могу принять – так это приезжать четвертым или пятым. Все, что я хочу делать, это выигрывать гонки».

После того, как Шумахер ушел, мы остались, взяли еще по кофе, и пришли к выводу что да, он уходит в Ferrari. На обнародовании контракта в Монце президент Fiat Джанни Аньелли (Gianni Agnelli) выразился так: «Если мы не победим с Михаэлем, это будет нашей виной». Нечто новенькое, поскольку во все времена политика Ferrari была такова, что машины выигрывали гонки, а гонщики – проигрывали.

Аньелли, однако, был прав: не было никаких сомнений в качестве нового пилота. Как не было сомнений и в способностях Рори Бёрна (Rory Byrne) и Росса Брауна (Ross Brawn), также перешедших из Benetton. Добавим к этому коварный организаторский гений Жана Тодта (Jean Todt), и получим полную картинку.

Однако только начав тестировать Ferrari, Шумахер быстро оценил масштаб стоящей перед ним задачи. И хотя он выиграл три гонки в 1996-м, до 2000 года – своего пятого сезона в команде – он не мог выиграть третий чемпионат, в добавление к тому, что было достигнуто в Benetton. Напомню, что сделав это, он не проигрывал до 2005-го, и были времена – особенно в 02 и 04 годах – когда приходили сомнения в том, а сможет ли он проиграть хотя бы гонку.

Каким мы его запомним? Как человек, он вежлив, формален в немецкой манере, не без чувства юмора, щедрый (он жертвует огромные средства на благотворительность), исключительно добрый.

«Раньше люди смотрели на Сенну, — сказал Берни Экклстоун. – Первоклассный парень, и хорош в своей работе. Но так же хорош, как и Михаэль, но никогда не поступал так же, не так ли? Это не совсем честно, потому что он был очень теплый, заботливый, рассудительный парень, но он не переходил некую грань, поэтому люди думали, что он высокомерен и все такое».

«Моя единственная критика в адрес Михаэля состоит в том, что у него никогда не суперзвезды в качестве напарника. На протяжении нескольких лет, когда машины были так хороши, единственный, кто его мог победить, был кто-то другой в Ferrari, но тому не позволяли победить – и, более того, у Михаэля был оруженосец, который прикрывал бы его, если кто-то мог догнать. Поэтому люди не уважали Михаэля так, как должны бы. Я сомневаюсь, что кто-нибудь мог победить его в такой же машине, но мы этого никогда не узнаем, не так ли? И я думаю, очень жаль».

Факт в том, что когда такие люди как Берни, Сид Уоткинс и другие так тепло отзываются о Шумахере, от большинства его коллег-пилотов такой же реакции не дождешься. Те, кто были его напарниками, например, говорят о нем с некоторой долей уважения, но вы никогда не услышите от них признания в любви. Скорее вы утвердитесь в том, что мы уже знаем, а именно: Михаэль в машине никогда не был «теплым, аккуратным» человеком, он был вне этого.

Его различные трюки на трассе хорошо задокументированы, чтобы повторяться здесь, но я замечу, что каждый из них достоин презрения и той доли порицания, которые они (иногда) заслуживали. Что для меня остается загадкой, так это почему Сенна – иногда беспощадный до невообразимости – никогда не сталкивался с таким отношением, как Шумахер.

Возможно, потому, что Айртон берег свои худшие выходки для Проста, своей Немезиды, тогда как Михаэль был более демократичен, и готов убрать с дороги любого, кто намеревается его обогнать. Спросите Рубенса. Спросите Фенандо. Коли на то пошло, спросите Ральфа…

В последнее время я устал слушать все возрастающий шум по поводу того, что Михаэль был так велик, так успешен, что его «профессиональные ошибки» (очень удобная фраза) в счет могут не приниматься. Надеюсь, он наслаждается своей отставкой, своей семьей, своими животными, шнапсом и время от времени сигарой. Но в конечном счете, я не могу поставить его в один ряд с такими, как Фанхио (Juan Manuel Fanjio), Мосс (Stirling Moss), Кларк (Jim Clark), Стюарт (John Stuart), каждый из которых бился в тяжелых условиях, и каждый из которых бился честно.